Sessione di ipnosi
di Semën Chanin

• featured:1

 

 

Semën Chanin, poeta lettone russofono classe 1970, ha pubblicato il suo secondo libro di versi in traduzione italiana, Sessione di ipnosi (Pequod) nel 2020. Oltre a essere poeta, Semën è traduttore, editore e animatore culturale. Da oltre un ventennio è considerato una figura di primo piano dello spazio culturale post-sovietico. La traduttrice, Elisa Baglioni, ci introduce alla poetica di Chanin nel video dedicato alla Russia Poetica, in particolare ad alcune delle poesie che trovate qui di seguito. Buon ascolto-lettura!

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Da Sessione di ipnosi di Semën Chanin (trad. Elisa Baglioni)

 

che ne dite di spostare la sessione di ipnosi a martedì? c’è posto fino a pranzo

chi può? possono tutti?

 

non vedo le mani. uno, due. bene, la spostiamo

 

compiti per casa: alleniamo lo sguardo ad appannarsi

mesmerizziamo gli oggetti inanimati

pratichiamo istintivi scatti d’ira

 

e non dimentichiamoci di eseguire le cadute all’indietro

 

per la prossima volta portate qualcosa

di caldo e le funi da rosicchiare

 

*

 

sulle prime ti paragoni a una foto sfocata dell’anno passato

provi ad assomigliarti il più possibile rilassandoti dopo

la brusca contrazione dei muscoli facciali e scrollando la testa

 

sul fondale vedute balneari e un’onda gonfiabile

al tuo fianco un gelataio, piccioni che ce la mettono tutta per sembrare gabbiani

 

hai un viso così espressivo

ti immaginavo completamente diverso

qualcosa non va?

 

finalmente sei tale e quale a questa rara fotografia e puoi

prepararti per l’incontro da lungo tempo atteso e rinviato

 

ma lui è con te?

è pane secco che ti spunta dalla tasca?

 

*

 

respinto dalla vita a riva

con una violenta onda d’urto

come un automa vai verso la cabina

 

sfili le pinne

fai nuove amicizie

fissi lo sguardo su ombelichi discinti

 

ombelichi che lanciano in risposta occhiate idrorepellenti

creme solari che si stendono in strati spessi

 

le tue cicatrici si asciugano insieme alla sabbia

 

la lava rosata e tiepida i formaggini fusi il burro chiarificato

ricordano alla lontana una marea

sembra che tu ti sia definitivamente scottato

 

si avvicinano i bagnini

con guanti neri da pugile

in topless

i puffete e gli splash sono imminenti

 

l’acqua restituisce una scarpa corrosa dal sale

 

un altro colpo di sole come questo

e ti ritrovi mollusco

 

*

 

il locale aveva un ingresso secondario lo si poteva pure intuire

non era il suo lato oscuro ne avremmo sentito parlare

in realtà era il più principale degli ingressi

laterali. ne entravi cambiato

ma neanche tu lo sapevi, malgrado lo avesse accennato

che non servissero lasciapassare, controparole spirassero in mancanza di parole d’ordine

è sufficiente una spinta alla porta girevole per entrare in paradiso

pur con un certo sconquasso dei sensi e del padiglione auricolare

ma il locale non era, ovviamente, una semplice copertura

chi avrebbe potuto paragonare gli spazi di questi atrii

con le stanzine anguste degli ambienti centrali

sbarrate, ingombre, quasi putride

potevi scordare le ansie e avere il flusso del sangue accelerato

rintanarti in un angolo e vivere e allo stesso tempo non vivere affatto

mettere e non mettere in ogni respiro tutto e niente

proprio davanti all’entrata, parole sue, ci sarà un’altra porta

la vedrai mentre t’introduci un poco verso destra

se bussi contemporaneamente spingendo la maniglia

e con una spallata ci finirai dentro – bisogna solo ricordarsi

a questo proposito che subito dietro la tenda i gradini conducono in basso

 

*

 

me ne hai tirati fuori a volontà

come dalla tasca i conigli

da una manica le colombe

 

da una scatola magica

le avvenenti assistenti segate a metà

 

come se non bastasse

hai dimesso i malati da me stessa

 

non capisco, che ti credi

che siamo alle giostre, al circo?

 

ma per chi mi hai preso?

che razza di persona sei?

 

da me ora se ne va da sola

anzi, se n’è già andata

la luce il respiro il caldo

 

ma se chiamerai a raccolta tutti i neuroni in necrosi

le cellule grige usurate

potrai ancora plasmare il nano cattivo

benché piccolo un vero mostro

 

*

 

rimosso accuratamente lo strato superiore degli acuti

permane il brusio insettoide di meccanismi

che muovono miriadi di zampette

 

un rombo grave

 

le gambe della dea della corsa con un salto, un volo rapido

rimangono avviluppate in un ralenti improvviso fino alle ginocchia

 

chi distende le punte, chi rallenta il passo

non sai

chi deve ancora aprire adagio il mantice

 

ma tornano le voci insettivore, chiamano dal nokia

 

che numero ha fatto? sento tristezza nella sua voce

ma chi è che parla? ha riagganciato lei?

è caduta la linea?

 

la dolcezza della frenata che risuona in labirinti vuoti

nella loro totale insensibilità agli stimoli esterni

con la complicità dei labirinti pieni

 

*

 

il professore aveva alcune stravaganti

teorie che ci impartiva a lezione

il passato, il presente e il futuro

sono il crudo, il bollito e il soffritto

il futuro è il crudo, poi lo si lascia bollire

nel presente, dopo lo si rosola

a fuoco dolce, e col tempo

rimarranno i resti bruciacchiati. con quegli avanzi

cerchiamo di capire qual era il piatto

e da quali ingredienti era composto

il professore se n’è andato da tanto, i tempi sono cambiati

è giunto il secolo dei microonde, l’era

del teflon, l’epoca delle piastre a induzione

la cultura del sottovuoto e del crudismo. sorbendoci uno smoothie

entriamo in confusione. torna in mente il professore

che prende il carboncino cancerogeno, lo succhia

coi denti lo spacca, sputa e bestemmia

 

*

 

sul giornale di oggi

e in replica nel programma serale

uno scheletro ricoperto di carne esce dall’armadio!

 

l’intervistatrice: ci racconti

quali sensazioni si provano

 

con il vostro permesso

mi sento come se avessi indosso

la muta, l’autorespiratore e la maschera

e per due volte avessi già tirato e strattonato

la corda

 

una pressione come questa la si avverte solo in profondità

ci sono metri e metri di colonne d’acqua

oltre ai newton, ai pascal, alle atmosfere e ai bar

tra di noi, una prova non da poco

per la mia fronte delicata

 

ma devo riconoscere alla vista del batiscafo

che tutto questo è immensamente migliore

di un’infinità di giacche cucite con cura

 

in conclusione aggiungo

che è un piacere in confronto

alla loro triste stoffa scura

alle coste e alle spalline

ai bottoni ciechi e alle tasche sorde

 

le giacche, che rimanga fra noi, avrebbero anche stufato!

 

a proposito, i bar sono aperti da queste parti?

 

**

 

давайте перенесем сеанс гипноза на вторник, там свободно до обеда

сможете? все могут?

 

не вижу рук. раз, два. итак, переносим

 

домашнее задание: тренируем распокусировку взгляда

месмеризируем неодушевленные предметы

рефлекторно впадаем в ярость

 

и не забываем безопасные падения на спину

 

в следующий раз захватите с собой что-то

теплое и веревки, чтобы было что грызть

*

 

для начала сличаешь себя с прошлогодним смазанным снимком

пробуешь достичь максимального сходства расслабляясь после

резкого сокращения лицевых мышц и тряся головой

 

на фоне курортные виды с одной надувной волной

сосед — мороженщик, голуби пыжатся чайками

 

у вас оказывается такие подвижные черты лица

я представляла вас совсем другим

вам плохо?

 

наконец-то ты адекватен этому редкому снимку и можно

готовить себя к долгожданно-отложенной стрелке

 

этот старик не с вами?

и у вас из кармана торчит буханка?

 

*

 

выброшенный из жизни на этот пляж

сильной взрывной волной

на автопилоте идешь к раздевалке

 

снимаешь ласты

заводишь новые знакомства

пялишься на голые пупки

 

пупки отвечают водонепроницаемыми взглядами

толстым слоем лежит крем для загара

 

рубцы на тебе запекаются вместе с песком

 

это отдаленно напоминает прилив

тепловатая розовая лава плавленые сырки топленое масло

похоже ты окончательно обгорел

 

приближаются пляжные спасатели

в черных боксерских перчатках

топлесс

все ближе и ближе доносится плюх и бултых

 

водой вынесло поеденную морской солью кроссовку

 

еще один такой солнечный удар

и тебе моллюск

*

 

у забегаловки был черный ход мог бы и догадаться

не оборотная сторона про которую мы могли знать хоть бы и понаслышке

по сути ведь это и был параднейший из парадных подъездов

на боковой улице. сюда заходили другими людьми

но даже и ты была не в курсе, хотя он потом намекал

что пропуска никакие не нужны, отзывы в отсутствие паролей

просто толкаешь дверь-вертушку и она впускает тебя в рай

пусть и в некотором расстройстве чувств и вестибулярного аппарата

но ведь и забегаловка не была, конечно, просто прикрытием

кто мог бы сравнить пространства этих фойе

с тесными клетушками основных помещений

заставленными, захламленными, почти затхлыми

можно было забыть обо всех заботах и кровь ходила быстрее

забиться в угол и жить и одновременно и не жить вовсе

вкладывать и не вкладывать тоже в каждый вдох всё и ничего

прямо напротив входа, по ее словам, будет еще одна дверь

она видна, когда уже продвигаешься немного вправо и внутрь

если стукнуть туда, в то же время поворачивая ручку

нажав плечом ввалиться – надо только помнить

при этом, что сразу за занавеской ступени вниз

*

сколько ты из меня вынимал

как из кармана кроликов

из рукава голубей

из волшебной коробки

красоток распиленных пополам

мало того

ты выписывал из меня больных

не пойму, что тебе здесь

аттракционы, цирк?

знаешь как это называется?

кто ты вообще после этого?

из меня само собою теперь уходит

вернее уже ушло

свет дыханье тепло

но если тебе удастся собрать все отмершие нервные клетки

все отработанные клетки мозга

еще сможешь слепить злого карлика

небольшого, но настоящего монстра

*

аккуратно снят верхний слой высоких голосов

осталось насекомое гуденье механизмов

перебирающих бесчисленностью лапок

низкий гул

ноги богини бега в прыжке, в стремительном полете

увязли в рапиде вдруг по колено

кто тянет тут носок, кто длит шаг

не скажешь

кому-то ведь надо еще растягивать медленно мех

вернутся насекомоядные голоса, зовут из нокии

кому вы звоните? по голосу слышно, что вы

расстроены, но кто вы? это вы бросили трубку?

само нажалось?

нега торможения вползающая в пустые завитки

при их абсолютной нечувствительности к внешним раздражителям

при попустительстве полных

*

 

у профессора свои заморочки
по теории, что он нам давал на лекциях
прошлое, настоящее и будущее —
это сырое, вареное и жареное
будущее — сырое, потом оно варится
в настоящем, а после обжаривается
на медленном огне, и от него со временем
останутся шкварки. по жареным кускам
мы пробуем понять, что там было за блюдо
и из чего же это оно было приготовлено
профессора давно нет, теперь другие времена
настал век микроволновок, пришла тефлоновая
эпоха, эра индукционных плит, культура су-вид
и сыроядения. потягивая смузи
наш разум смущен. вспомнилось как профессор
берет канцерогенный уголек, обсасывает
разгрызает его, плюется и матерится

*

 

сегодня в номере
с повтором в вечерней программе

обросший плотью скелет выходит из шкафа!

 

интервьюерша: расскажите же
какие у вас ощущения

 

извольте
чувствую себя так, словно на мне
гидрокостюм, акваланг и маска
и я уже два раза дернул и потянул
сигнальный конец

 

такое давление испытываешь только на глубине
метры и метры водяного столба
к тому же ньютоны, паскали, атмосферы и бары
между нами, непростое испытание
для слабого моего лба

 

но должен признаться в виду батискафа
что это все же неизмеримо лучше
чем идеально пошитые бесконечные пиджаки

 

в заключение прибавлю
что это почти что ничто по сравнению
с их темной печальной материей
рубчиком и накладными плечами
слепыми пуговками и глухими карманами

 

пиджаки, не под запись скажу вам, реально достали!

 

а у вас тут, кстати, работают бары?